Таль михаил нехемьевич. Шахматный король михаил таль Не как все

Таль Михаил Нехемьевич (1936-1992) - русский спортсмен, шахматист, 8-й чемпион мира по шахматам, международный гроссмейстер (1957), заслуженный мастер спорта (1960). Чемпион мира (I960- 61), шестикратный чемпион СССР (1957-78), журналист.

Рос гениальным ребенком. Уже в семь лет умножал трехзначные цифры и был способен слово в слово повторить лекцию отца - известного в Риге врача. Обучение начал с третьего класса. В 15 лет получил аттестат зрелости и поступил на филологический факультет Рижского университета.

В шахматы Михаил начал играл с десяти лет. В 17-летнем возрасте стал чемпионом Латвии, а в 21 год победил на чемпионате СССР (1957). Для его игры были характерны быстрота мышления, точность расчетов вариантов, головоломные комбинации с каскадом жертв. В 1958 г. уверенно лидировал на межзональном турнире в Портороже (Югославия) и получил право на участие в мировом первенстве. Особенно успешно провел партии в Югославии, где еще при жизни спортсмена его именем назвали несколько шахматных клубов. В 1959 г. победил на турнире претендентов, который проходил в трех городах - Бледе, Загребе, Белграде. Таль набрал 20 очков из 28 возможных и опередил в финале своего соперника - П. П. Кереса - на полтора очка.

В 1960 г. в Москве провел матч на первенство мира с М. Ботвинником, выиграл его с результатом 12,5: 8,5. и стал восьмым в истории и самым молодым чемпионом мира. Через год (1961) состоялся матч-реванш между Ботвинником и Талем. К поединку последний оказался не готов психологически и проиграл его со счетом 8: 13.

В 1961 г. завоевал победу на крупном международном турнире в Бледе. В течение почти четверти века (1962-85) шахматист оставался в числе претендентов на мировое первенство. Свою спортивную карьеру успешно совмещал с журналистской деятельностью. Снялся в научно-популярном фильме "Семь шагов за горизонт" (1969), в котором рассказывалось о его сеансе одновременной игры вслепую на 10 досках с шахматистами - перворазрядниками.

Таль был победителем около 40 международных турниров, 8 раз в составе сборной СССР стал лидером Всемирных шахматных Олимпиад (1958-1982). В 1988 г. выиграл первый неофициальный чемпионат мира по блицу (каждому шахматисту давалось по 5 минут на завершение партии), обыграв чемпиона мира Г. Каспарова и экс-чемпиона мира А. Карпова.

Являлся главным редактором журнала "Шахе" в Риге с 1960 по 1970 г. В последние годы жизни спортсмен тяжело болел, но это не сказывалось на качестве его игры, которая стала еще более профессиональной. За достижения в области шахмат Таль был награжден орденами "Знак почета" (1960) и Дружбы народов (1981).

Краткий биографический словарь

"Таль Михаил" и другие статьи из раздела

(1936-1992) советский шахматист

Он был одним из самых популярных гроссмейстеров в мире за всю историю шахмат. Игра Таля вызывала и до сих пор вызывает восхищение даже у самых выдающихся мастеров.

Михаил Нехемьевич Таль родился в Риге и прожил там всю жизнь. У него уже с раннего детства проявились разносторонние способности: в три года он научился читать, а когда пошел в школу, легко перемножал трехзначные числа. Поэтому мальчика сразу определили в третий класс.

В шахматы он научился играть в семь лет. Его первым учителем был отец, и они разыгрывали на шахматной доске настоящие сражения. Однако Миша тогда не думал, что станет выдающимся игроком. У него было много других увлечений. Он хорошо играл в футбол, был чемпионом школы по шашкам, любил музицировать.

Серьезно заниматься шахматами Михаил Таль начал с девяти лет. Произошло это после того, как двоюродный брат Миши поставил ему мат. Самолюбие юного шахматиста было задето, и он взялся за учебники.

В десять лет Михаил пришел в шахматную секцию рижского Дворца пионеров. Его тренером был замечательный педагог Янис Крузкоп. Скоро появились первые успехи, а в двенадцать лет Миша уже получил второй разряд. И решил, что теперь ему нет равных. Однажды он взял шахматную доску и отправился на Рижское взморье, где в это время отдыхал чемпион мира по шахматам Михаил Ботвинник . Таль собирался вызвать его на поединок, но их встреча тогда не состоялась. Она произошла только через двенадцать лет.

После окончания школы Михаил Нехемьевич Таль поступил на филологический факультет Рижского университета и продолжал заниматься шахматами. В восемнадцать лет он стал мастером спорта, а в последующие три года прошел путь от мастера до гроссмейстера. В это время Таль уже закончил университет и стал работать в школе учителем русского языка и литературы.

В 1957 году он впервые стал чемпионом страны по шахматам, и, когда вернулся домой, вся Рига встречала его как героя, а его ученики приносили на уроки литературы шахматные доски и разыгрывали комбинации своего знаменитого учителя.

В следующем, 1958 году Михаил Таль во второй раз завоевал титул чемпиона страны. Он решил уже полностью сосредоточиться на шахматах, хотя работа в школе ему нравилась. Но его частые отлучки на турниры не способствовали успеваемости учеников.

В 1960 году, когда ему исполнилось всего двадцать четыре года, он выиграл матч у Ботвинника как победитель турнира претендентов и стал самым молодым чемпионом мира.

Успех молодого шахматиста был поистине феноменальным. Специалисты изучали его партии и пытались проникнуть в тайны стиля чемпиона.

Было очевидно, что для Михаила Таля шахматы - это прежде всего искусство. Он стремился создавать на доске красивые комбинации, искал новые пути в шахматном творчестве.

Почти в каждой партии стремился атаковать соперника и заставить его сдаться под угрозой мата. Он обладал удивительной способностью вызвать бурю комбинационных осложнений в простой позиции. Деревянные шахматные фигуры в его руках как будто оживали, причем он любую из них готов был принести в жертву ради победы. О Тале говорили, что с 1956 по 1960 год он пожертвовал в шахматных партиях столько фигур, сколько другой гроссмейстер не отдал бы за всю свою жизнь.

Михаил Нехемьевич Таль играл с таким увлечением, что некоторые шахматисты даже утверждали, что он их гипнотизирует. На турнире претендентов в 1959 году американский гроссмейстер П. Бенко после проигрыша двух партий (а участники играли друг с другом по четыре партии) на третью пришел в темных очках, чтобы не поддаваться гипнозу соперника.

Михаил НехеТаль тоже надел солнцезащитные очки, которые позаимствовал у Тиграна Петросяна, чтобы не пугать своего противника. Но тому ничего не помогло, и матч все равно закончился победой Таля.

Это был удивительно жизнерадостный человек, обаятельный и остроумный. Все любили его за общительный нрав и покладистый характер. Он не терял чувства юмора даже в самых трудных ситуациях.

С годами и с опытом Таль стал действовать на шахматной доске более расчетливо. И все-таки самой характерной чертой его стиля оставалась фантазия в поисках комбинационных возможностей борьбы.

Жизнь Таля была похожа на игру блиц, которую он очень любил, причем был первым чемпионом мира по молниеносной игре. Со стороны он казался баловнем судьбы - блестящий шахматист, экс-чемпион, имеющий тысячи поклонников во всех уголках земного шара. Однако ему пришлось испытать немало страданий - и физических, и моральных.

Незадолго до начала турнира претендентов 1962 года ему была сделана сложная операция на почке. Уже после операции профессор А. Фрумкин сказал: «Я не понимаю, как Таль вообще мог играть в шахматы. Из-за ненормальной работы почек его организм все время подвергался интоксикации».

Михаил Таль любил выигрывать, но и проигрывал с достоинством. Вернувшись домой после проигрыша матча-реванша Ботвиннику, он бодро сказал матери: «Знаешь, мама, я самый молодой экс-чемпион мира в истории шахмат».

Михаил Нехемьевич Таль и потом становился мировым чемпионом в составе команды СССР, выигрывал самые престижные турниры - в Цюрихе, Гастингсе, Сараево, но звание чемпиона мира вернуть так и не сумел.

Наряду с участием в турнирах он занимался журналистикой - был первым редактором рижского журнала «Шахматы» («Шахе»), спортивным обозревателем газеты «Советская Россия», потом вел шахматную страницу в устных выпусках газеты «Труд» (так называлась новая форма пропаганды, когда группа журналистов редакции выезжала в какую-либо область и выступала перед читателями с рассказами о различных достижениях.)

Однако болезнь все больше подтачивала его силы. Участие в шахматных турнирах чередовалось с частыми визитами в больницу. В 1969 году ему предстояла новая операция, но Таль попросил отложить ее, так как начинался чемпионат страны. Правда, сыграл он там неважно и сразу же поехал в Тбилиси на операцию, где ему удалили больную почку.

Многим тогда казалось, что он не выживет, и в югославских газетах даже появился некролог в связи со смертью выдающегося шахматиста. Шахматная федерация и руководство журнала «Шахматы СССР» тоже на всякий случай заготовили некролог, а когда Таль все-таки поправился и приехал в Москву, кто-то ради шутки показал ему этот текст.

Он перенес несколько тяжелых операций, но они помогали ненадолго. Он мало следил за своим здоровьем, совсем не соблюдал спортивный режим, со временем стал много пить. Очевидно, многочисленные операции, во время которых для снятия сильной боли применялись наркотические вещества, приучили его к наркотикам.

Все это в какой-то степени явилось причиной того, что Михаил Таль стал невыездным. Под разными предлогами его не пускали за границу, где проходили самые значительные турниры, и в результате отлучили от больших шахмат.

Однако друзья Таля утверждают, что он стал жертвой доноса. В одну из поездок в Аргентину, куда гроссмейстер отправился вместе с другим известным шахматистом, он по просьбе своего шахматного наставника, известного мастера Кобленца, навестил за границей его сына, который некоторое время назад эмигрировал из страны. По возвращении на родину соответствующие органы получили отчет спутника Михаила Таля о его неправильном поведении за рубежом.

Он не знал причин свалившейся на него опалы, однако ее последствия не замедлили сказаться. Блестящему шахматисту, международному гроссмейстеру выплачивали самую низкую спортивную зарплату, и доходило до того, что ему не на что было купить лекарство для больной матери.

Вместе с группой журналистов из редакции газеты «Труд» гроссмейстер ездил по стране с устными выпусками, проводил сеансы одновременной игры со случайными людьми в клубах и дворцах культуры, получая за это копейки.

Не совсем удачно складывалась и его личная жизнь. Он был два раза женат. Первой его женой была дочь эстрадного администратора из Вильнюса, второй - машинистка редакции журнала «Шахматы», где он в свое время был редактором. Были у него и другие увлечения, которые, однако, не перерастали в серьезные отношения.

За несколько месяцев до смерти Михаил Таль играл в сильном блицтурнире, который проходил в Центральном доме культуры железнодорожников. Он плохо себя чувствовал, похудел, глаза ввалились, но на все вопросы о здоровье отвечал: «Нормально». Тогда Михаил Нехемьевич Таль выиграл одну из партий у Каспарова и занял третье место, получив в качестве приза домашний сейф. Он был слишком эмоциональным человеком, не всегда дисциплинированным и собранным. Он был человеком мира, открытым, жизнелюбивым и не жаловался на судьбу. Недаром друзья называли его счастливым мучеником.

ХХ век закончился давным-давно. За семнадцать лет люди взрослеют и стареют, даже климат меняется. Но когда мы испытываем ностальгию по образам ушедшей эпохи, в первую очередь вспоминаются такие люди, как Михаил Нехемьевич Таль (1936–1992). Наследие Таля – зачитанные сборники шахматных партий, опыт турнирной борьбы и больших побед. Но главное – отзвук таланта и доброты.

В Советском Союзе к шахматам относились серьезно. Слава чемпионов была громкой, их знали в лицо даже школьники, чествовали не менее велеречиво, чем политических вождей, а любили не по разнарядке. Шахматные победы воспринимались как зримое доказательство интеллектуального превосходства социалистической системы. Пропаганда? Несомненно. Но именно этот ее аспект трудно не признать общественно полезным. Недаром лучших гроссмейстеров ХХ века воспитала именно наша шахматная школа. И речь – не только о тонкой прослойке гениев. В шахматы с детских лет недурно играли миллионы. Сотни тысяч неутомимых энтузиастов разбирались в тонкостях древней игры и следили за шахматными турнирами с придирчивостью знатоков.

Его взлет был стремителен. В неполных двадцать лет, в 1956-м, рижский математик выигрывает чемпионат СССР и становится гроссмейстером. Через год он первенствует на первых своих международных турнирах. Потом – снова выигрывает чемпионат СССР и, обыграв лучших гроссмейстеров мира, становится претендентом на звание чемпиона мира. То есть выходит на Ботвинника…

Таль сметал с пути всех соперников – бывалых, прославленных гроссмейстеров. Прошел слух, что Таль гипнотизирует противников. Один шахматист, чтобы спрятаться от пристального талевского взгляда, в начале партии надел черные очки. Таль тут же достал собственные черные очки – и тоже надел их, под смех публики. В этом жесте – и выдумка, и юмор, и артистизм. Все то, что сопутствовало Талю до конца его дней.

Шестидесятые годы (а это не просто эпоха – определенный миф) в Советском Союзе начались на несколько лет раньше своего календарного рубежа. Смерть Сталина, ХХ съезд (1956 год), новые веяния в общественной жизни – все это изменило людей. В борьбе старого и нового рождалось нечто свежее, заразительно молодое. Жизнелюбие героев того времени до сих пор согревает и светит – даже если звезды давно погасли.

Возмутитель спокойствия

В шахматах самым ярким символом борьбы старого и нового стал матч за звание чемпиона мира между двумя Михаилами – Ботвинником и Талем, начавшийся в марте 1960 года и продолжавшийся всю весну. За шахматную корону сражались два советских гения – маститый и молодой. Ботвинник стал одним из сильнейших шахматистов мира еще в тридцатые годы, встречался в турнирах с Ласкером и Алехиным… Создал стиль, который казался почти неуязвимым. Но несгибаемый Ботвинник не сладил с парадоксальной манерой Таля. В первой же партии рижанин победил с жертвами фигур, в запутанной ситуации… Ботвинник находил более-менее логичные объяснения своему поражению, но, говоря по чести, остановить Таля в тот год не мог никто. По победам Таль выиграл 6:2 – очень убедительно! – и стал восьмым чемпионом мира. Самым молодым в истории.

Публика ликовала. Грустили только самые верные болельщики Ботвинника – первого советского чемпиона мира. Все остальные – и не только любители шахмат – восхищались улыбчивым рижским гением. Дело не только в том, что Таль был моложе Ботвинника и вел себя гораздо более искренне и раскованно, чем его серьезный, по-профессорски солидный соперник.

Игра Таля пленяла не только неожиданными жертвами и непредсказуемыми ходами. Таль сбивал с толку. Казалось, он обладал сверхзрением, позволявшим ему видеть на доске комбинации, немыслимые для других шахматистов. Он же молниеносно просчитывал ситуацию и шел к победе. Казалось, что Таль безумно рискует, а у него был свой алгоритм – и он ставил в тупик досточтимых коллег. Тайфун, возмутитель спокойствия, «разбойник с большой дороги» – так с восторгом говорили любители шахмат, разбирая его партии.

Таль стал всенародным любимцем. Советский Союз носил его на руках, а в Риге шахматного короля встречали с небывалым ажиотажем. Это было не просто проявление моды. Он определял стиль эпохи, ее лучшие черты. Глядя на него – талантливого, юного – можно было поверить в светлое будущее.

В те годы молодые смело захватывали первенство во многих областях. Шпаликовские мальчики в кино, Евтушенко и Вознесенский в поэзии, Магомаев на эстраде, наконец, Гагарин и Титов в космосе – все они были молоды и в известной степени разбивали каноны. Таков дух времени – и время это не прошло вхолостую. Каждая его партия – как автограф. А сколько мальчишек увлеклись игрой под магией Таля!

О соперниках – с любовью

Большие шахматы – мир повышенного честолюбия. Война всех против всех! Чтобы стать великим чемпионом – необходима агрессия, которая удваивает силы, мотивирует тебя на повышенную самоотдачу во время изнурительных матчей. Пожалуй, единственным исключением из правил был он, Михаил Таль. Он был сгустком энергии, играл и жил на эмоциях, но при этом как-то обходился без ненависти к коллегам и всегда отзывался о шахматных маэстро с любовью, а иногда и с восторгом. Добродушным нравом отличался еще Давид Бронштейн, но он не стал чемпионом мира, только играл в финале… Таль, наверное, был самым «богатым» гроссмейстером: он любил талантливых людей, старался их понять, постичь. И пополнял сокровищницу впечатлений. Иное для Таля было бы мелким… Он не умел скучно жить – и рассуждал о шахматах азартно и остроумно, как никто.

Да, Ботвинник воспользовался правом на матч-реванш и вернул себе звание чемпиона с нокаутирующим счетом. Таль потерял корону. Поражение объясняли по-разному: и нездоровьем Таля, и тем, что Ботвинник, как никто другой, умел рационально «просчитать» противника. Опыт есть опыт. Матч сначала хотели перенести из-за болезни Таля, но Ботвинник настоял и добился своего… Впрочем, победа Ботвинника не заслонила триумфы Таля.

Тогда многим болельщикам казалось, что это ненадолго, что рижский гроссмейстер еще вернет себе чемпионские лавры. Так казалось, а вышло – что он навсегда остался экс-чемпионом. И носил корону совсем недолго. Но, как сказал в те дни один мудрый человек, титул «Михаил Таль» повыше титула чемпиона мира. Он остался не просто украшением шахматного мира, а самой притягательной его звездой. Трудно было не болеть за Таля – непредсказуемого художника, философа, творца за шахматной доской.

«Со мной все ясно»

Он продолжал создавать чудо-партии, до пятидесятилетнего возраста почти не вылетал из первой десятки гроссмейстеров. В 1966-м добрался до финала турнира претендентов. Блестяще выступал на разных турнирах в 1978-м. Наконец, в 1988-м выиграл первый чемпионат мира по «молниеносным шахматам». Тогда в Канаде собрались для игры в «блиц» все сильнейшие шахматисты – начиная с Карпова и Каспарова, которые считались непобедимыми. А выиграл Таль!

Можно долго перечислять афоризмы, шутки, парадоксы Таля. Евгений Гик – журналист, замечательный знаток шахмат (совсем недавно он ушел из жизни) – опубликовал немало бесед с чемпионом. Однажды они говорили о музыке, сравнивали выдающихся шахматистов с великими композиторами. «Ботвинник напоминал ему Баха: бездонная глубина, цельность, ни одной лишней ноты; Смыслов – Чайковского: мелодичность, напевность, неожиданные кульминации и всплески; Петросян – Листа: абсолютная виртуозность.

– Но между Ботвинником и Петросяном был еще один шахматный король – Михаил Таль, – напомнил я ему.

– Со мной все ясно, – ответил Таль. – Перед вами король оперетты Имре Кальман».

При всем уважении к австро-венгерской оперетте и к «Королеве чардаша», Таль снова поскромничал… В истории шахмат он занимает куда более высокое место. Истинный классик. Но Кальмана он любил за налет легкомысленности, самоиронии. Для него подлинное самовыражение было немыслимо без самоиронии, без грациозности. Это не только кальмановский, но и пушкинский характер. Творческие вечера Таля в лучших московских залах неповторимы. Это были встречи с художником, с блистательным парадоксалистом, который сверкал юмором и излучал редкостную теплоту, всегда посмеивался над собой. В каждой фразе тратил себя – для аудитории, для собеседников. Беречься он не умел.

«Сильному везет, а очень сильному – очень везет», – говаривал Таль. Так было на турнирах, в творчестве, в любви. Но со здоровьем чемпиону не повезло. Тяжелая болезнь и смерть в 55 лет. Мало кого так искренне оплакивали незнакомые люди. Фамилия Таль давно стала позывным для тех, кто ценит в жизни эксцентрику, талант и доброту.

Салли Ландау и Михаил Таль

Вилрейк, тихий район Антверпена. Здесь, на затерянной среди старых каштанов улице, в квартире, слишком большой для одного, за плотно зашторенными окнами живет Салли Ландау, любимая жена великого Михаила Таля. Но внешнее благополучие обманчиво - в душе Салли так и не покинула свою Россию, так и не распрощалась с печальными воспоминаниями любви и разлуки. Так и не рассталась с Мишей. Да и сам Таль не смог ее отпустить - каждую ночь он приходит к своей жене во сне…

Я родилась в очень бедной семье в Витебске, на родине Шагала. На свет появилась синюшная и бездыханная - три часа врачи приводили меня в чувство, пока я, ко всеобщему облегчению, наконец-то не ойкнула. Меня тут же отдали на воспитание бабушке с дедушкой, так как родители-артисты постоянно разъезжали с театром. Когда началась война, Витебск страшно бомбили. Жители бежали кто куда, и бабушка, подхватив меня на руки, понеслась в обезумевшей толпе на вокзал. Помню, как едва втиснулись в товарный вагон среди мешочников, солдат, орущих и стонущих людей. Помню давку. Духоту. Крики. Плач. Родители в то время гастролировали в Харькове, и мы никак не могли их предупредить о поспешном бегстве. Бабушка то и дело приговаривала: «Мама с папой нас обязательно найдут», но для меня эти слова были пустым звуком. Ведь бабушку я называла мамой, а родную мать видела эпизодически. Вот и удивлялась: почему она говорит мне о второй маме? Бабушка рядом, значит, все будет хорошо... Поезд мчался в далекую Сибирь.

В шесть лет я поступила в музыкальную школу в Ташкенте, и папа на радостях купил мне стакан газированной воды - огромный подарок! Пока родители были в театре, я убиралась в доме, а потом садилась на подоконник и пела на весь двор. Под окнами собирались дети, взрослые и хлопали. Иногда папа с мамой брали меня с собой на «левые концерты», и я пела с оркестром. Конечно, чувствовала себя взрослой, даже замечания делала аккомпаниатору: «Дядя Шварц, не та тональность, на одну ноту выше, пожалуйста… Спасибо».

Однажды мама дала мне хлебные карточки, чтобы я пошла за пайком на всю семью. И вот стою я в очереди и обращаю внимание на нищую старушку. Так мне ее стало жалко, что я вышла из очереди и протянула ей карточки. Все до единой.

Дома, естественно, мама устроила мне разнос, даже поколотила в сердцах. Но наказание было прервано внезапным визитом той самой старушки. Оказывается, она всю дорогу шла за мной следом.

«Я за эту девочку буду молиться всю свою жизнь», - сказала она маме, протягивая карточки. Вот уж не знаю, не молитвами ли той несчастной, но я не единожды избежала смерти…

Война кончилась. После долгих мытарств по стране вы оказались в Вильнюсе, сумели не растерять свой дар. Работали в Русском драматическом театре, затем в Рижском ТЮЗе. Стали популярной артисткой, певицей. Выступали на эстраде.

Чудесное было время. Самой давать себе оценку как-то неловко, но позволю себе дерзость признаться, что в те годы я обладала яркой внешностью. За огненно-рыжие локоны и золотистые глаза меня прозвали Суламифь. У меня было множество ухажеров, я постоянно получала предложения руки и сердца… но всем отказывала. Обо мне ходила слава свободолюбивой девушки, обладающей непокорным нравом. Но я, конечно, не лишала себя удовольствия посещать светские мероприятия. И вот однажды друзья позвали меня встретить Новый год в роскошном ресторане «Астория» - в те годы главном богемном местечке Риги, известном своей дороговизной. В «Астории» в ту памятную ночь 59-го я и познакомилась с Михаилом Талем.

- Какое впечатление он на вас произвел?

Никакого. Друзья, точно сговорившись, представляли мне его весь вечер: «Знакомься, это наш знаменитый Михаил Таль...», «Наш будущий чемпион мира...», «Наш живой гений...» Конечно, я слышала о существовании известного шахматиста, но для меня он сам, как и его регалии, был пустым звуком. Я ведь тоже была любима и популярна, к тому же избалована вниманием мужчин. Что мне эти эфемерные, далекие шахматы и будущий чемпион?..

Новогодний праздник шел весело, все танцевали, смеялись. Под утро беспечно разбежались по домам, а через несколько дней мне позвонил приятель. Он сказал: «Знаешь, ты очень понравилась Талю» и передал мне от него приглашение зайти в гости. Так я впервые переступила порог его удивительного дома, познакомилась и с родителями Миши - Идой и Робертом.

Сразу стало понятно - вся любовь здесь сосредоточена на обожаемом сыне. Ему потакали во всем, и, как я узнала позже, не случайно - родители любили его так, как любят больного ребенка, сумевшего пережить смертельный недуг.

Встреча наша проходила трудно. Все смущались, не зная, на какую тему вести беседу, слова звучали дежурно и фальшиво. И вдруг Миша обращается ко мне: «Говорят, вы прекрасно поете, Салли. Пожалуйста, спойте что-нибудь для нас».

Я пожала плечами. Села за рояль. Сыграла наугад «Элегию» Рахманинова. Пока играла, Миша не сводил с меня глаз, полных удивления и восхищения. Думали ли мы тогда, что эта дивная мелодия станет нашим лейтмотивом на всю оставшуюся жизнь? Куда бы ни забрасывала нас судьба, Миша всегда дозванивался до меня с другого конца света, больной, окруженный женщинами, новыми семьями, и начинал разговор именно с этих слов из рахманиновской «Элегии»: «Я сказал тебе не все слова...»

А что потом?

Миша стал в буквальном смысле бомбить меня по телефону. Мы начали встречаться. Он действительно оказался таким, как его представляли друзья, - удивительным, необыкновенным, гениальным.

Мише было безразлично, что у меня есть свой мир, профессия, театр, репетиции. Как-то раз утром он запер на ключ входную дверь и в ультимативной форме заявил: больше в театр меня не пустит, работать не позволит, чтобы у меня не было уважительных причин не сидеть с ним круглые сутки. Я рассмеялась. Подумала, шутит. С улыбкой ответила: не отпустит - поссоримся всерьез и надолго. Но он как будто не слышал меня вовсе и вроде как не боялся моих угроз. Тогда я более жестко пояснила: мне важна личная независимость, моя работа, музыка. Это мой воздух, моя душа, и я не собираюсь от этого отказываться ни при каких обстоятельствах! «Даже ради меня?» - уточняет. «Да, - отвечаю, - даже ради тебя».

Тогда Миша подошел к аптечке, выгреб оттуда какие-то таблетки: «Смотри, если ты не сделаешь, как я прошу, - все их выпью. А не подействуют - выброшусь из окна». Я ударила его по руке, таблетки рассыпались: «Раз пошел такой разговор - уходи прочь. Немедленно. Навсегда уходи». То ли я испугалась, то ли действительно пошла на принцип, но полное растворение в другом человеке, любовное рабство - все это было не по мне.

- И он ушел?

- А вы?

А я отправилась на репетицию в театр как ни в чем не бывало. В голове, правда, все время стучало: между нами все кончено. Миша потом уехал на турнир, я - с труппой на гастроли... До меня доходили слухи, что Миша занял в Швейцарии первое место, что у него связь с пианисткой Беллой Давидович, и вроде как дело идет к свадьбе…

И вот одним прекрасным вечером наш общий с Мишей друг посетовал: «Зря ты бросила Таля». Меня его слова задели. И я ни с того ни с сего вдруг как выдам: «Да ну, пустяки все это! Мне стоит лишь позвонить - и Таль бросит все и тотчас же примчится!» Собеседник хмыкнул: «Вряд ли. Теперь у него вроде как другая жизнь начинается, чего ему к тебе мчаться?»

А я уже завелась, даже заключаю какое-то детское пари. Приятель соглашается. Я набираю Мишин номер. Слышу его голос и, будто ничего страшного между нами не случилось, говорю: «Я с театром на гастролях в Вильнюсе. Приедешь?»

И Миша приехал.

- И вы поженились?

Я не хотела терять свободу, превращаться в обыкновенную шахматную жену… Но Миша так организовал наш брак, что я об этом узнала в самую последнюю минуту. Раньше после подачи заявления в загс надо было ждать три месяца. Поэтому когда мы собрались с Мишей отправиться в эту общественную организацию, я рассчитывала, что впереди у меня будет много времени, что все произойдет не скоро.

После того разговора Миша стал невыездным. Пожалуй, тогда он впервые растерялся: как это так, ведь он привык контролировать свою жизнь, точно шахматное поле, и вдруг такой форс-мажор на ровном месте! Да и в моем лице он впервые встретил непокорную своей гениальной логике фигуру. Миша вообще не ощущал разницы между шахматами и жизнью. Вернее - путал одно с другим. Фигурки на доске были для него абсолютно живыми, настоящими, иногда более реальными, чем окружавшие его люди. И он верил, что доска эта, впрочем, как и сама жизнь с людьми, находится под его контролем. Он может передвигать фигуры по своему усмотрению. Обо мне как-то сказал: «Не забывай, для меня ты навсегда - самая главная фигура. Королева. Такими, как ты, нельзя жертвовать. И разменивать нельзя».

Складывалась сложная ситуация - Мише надо принимать участие в международных турнирах, а он не может никуда выехать. Тогда у Иды и родилась авантюрная идея - а что, если я сама подам на развод? Мало того, она даже предложила мне написать для достоверности покаянное письмо и взять всю вину на себя - дескать, я очень плохая жена, все время в театре, на эстраде, работаю и работаю, совсем забросив свои домашние обязанности. Трудно со мной Мише, поэтому я прошу развода, ибо не в состоянии создать нормальную семейную жизнь.

- Неужели вы написали?

Написала. А потом мы вдвоем пошли и подали документы на развод. Мне казалось, что так будет лучше для Миши - я его освобожу от «треугольника», он получит возможность вновь выезжать за рубеж и играть за честь страны.

- Каким Таль был в быту?

Мише собственная внешность была абсолютно безразлична. Он забывал, что надо следить за собой, стричь волосы, ногти, даже мыться. Я сама включала ему воду, делала пену и чуть ли не пинками заталкивала в ванную, а он стоял, растерянный, и спрашивал: «А в какой последовательности мне надо мыться?»

Как-то Миша пожаловался на то, что ему тяжело ходить: «Едва передвигаю ноги! Так болят, не могу двигаться без боли!» Я посмотрела вниз и… рассмеялась. Миша перепутал ботинки, надел разные, по-моему, даже не свои. Если ему надо было позвонить, он заходил в будку, выкладывал все из карманов на полочку - деньги, ключи, паспорт. Звонил, говорил, затем выходил, благополучно забыв про свои вещи. Его потом вызванивали незнакомые люди и предлагали вернуть паспорт в обмен на автограф. Он мог сорваться и поехать на Камчатку играть в шахматы с пионерами. Таль вообще постоянно пребывал в своей особенной внутренней вселенной. Однажды он сказал мне, что шахматы - это его мир, не крепость, не дом, а мир, без которого он не мог существовать. Думаю, все его несуразности - прямое следствие этого.

Таль обладал блестящим даром с невероятной быстротой взламывать внешне неприступные крепости. Как? Конечно же, с помощью жертвы!

Михаил ТАЛЬ – Лайош ПОРТИШ

К позиции черных не подступиться. Если позволить им рокировать, придется долго маневрировать. Но это не в духе Таля. Ведь он, мятежный, просит бури…
15.c4! (грубое позиционное ослабление – так сказали бы комментаторы, если бы черные выиграли) 15...Nb4 16.Rxe6+! После этой жертвы ладьи белые в варианте с сильнейшими ходами с обеих сторон должны… сделать ничью! Вот только Портиш об этом не знал.
16...fxe6 17.Qxe6+ Kf8 (надежнее 17...Kd8!) 18.Bf4 Rd8 19.c5 Nxd3! (до поры до времени Лайош играет точно; к мату вело 19...Qa5 20.Re1!) 20.cxb6 Nxf4 21.Qg4 Nd5 22.bxa7. И вновь одна из пешек Таля прорывается к полям превращения! Поэтому материальный перевес черных пока значения не имеет.
22...Ke7? (позже нашли 22...g6! с хорошими шансами у черных) 23.b4!! Ну скажите, как можно человеку в здравом уме предвидеть такие бесовские ходы?

23...Ra8? (23...Nc7!) 24.Re1+ Kd6 25.b5! Rxa7 (25...Rhd8 26.b6! Nxb6 27.Qf4+ Kd7 28.Rb1+/–) 26.Re6+ Kc7 27.Rxf6! Черные сдались.

6.

И вновь, чтобы не позволить сопернику увести короля из центра, Талю приходится отдавать материал. На этот раз целого ферзя!

Михаил ТАЛЬ – Ганс Иоахим ХЕХТ
Варна, олимпиада 1962

18.e5 b5 19.exf6! (предшественник Таля в данной комбинации – Лилиенталь, который в 1934-м похожим образом одолел Капабланку) 19...bxa4. Сильнее 19...0–0!, но кто же мог предвидеть феерический 21-й ход белых? Это было выше человеческих сил.
20.fxg7 Rg8 21.Bf5!! Конгениально! В вариантах у черных на миг получается чистый лишний ферзь, но они неизбежно проигрывают. Чтобы спасти короля, приходится отдать слишком много.
21...Nxh4. К красивому финалу вело 21...Qxc4 22.Rfe1+ Qe6 23.Rxe6+! fxe6 24.Bxg6+ Kd7 25.Rd1+ Kc7 26.Bg3+ Kb6 27.Rb1+ Ka6 28.Bd3+ Ka5 29.Bc7#! А 21...Qxf5 – всего лишь к худшему окончанию: 22.Nd6+ Kd7 23.Nxf5 Nxh4 24.Nxh4 и т.д.
22.Bxe6 Ba6 23.Nd6+ Ke7 24.Bc4! Rxg7 25.g3 Kxd6 26.Bxa6 Nf5 27.Rab1. Получился эндшпиль, в котором белый слон явно сильнее черного коня. Вскоре Таль довел партию до победы.

7.

«Досталось» от восьмого чемпиона и седьмому! Василий Васильевич считал варианты лучше своего предшественника, но все же не так хорошо, как молодой наследник чемпионского титула.

Василий СМЫСЛОВ – Михаил ТАЛЬ
Спартакиада народов СССР 1964

24...Qe2! (жертва ферзя за… лучший эндшпиль!) 25.Rxe2 Rxe2 26.Qxe2. «С Талем лучше играть плохой эндшпиль, чем хороший миттельшпиль!» – резонно решил виртуоз эндшпиля и оказался не прав. После 26.Qc1 Rg2+ 27.Kf1 Rxh2 28.Ne1 Bd5 возникала иррациональная позиция, в которой белым трудно ввести в бой свои фигуры. А их король в опасности…
26...Bxe2 27.Nb2 gxf5 28.Re1 Bh5 29.Nc4 Nxc4 30.bxc4 Re8 31.Kf2 Rxe1 32.Kxe1. Теперь самое время вновь вспомнить о «прославленной технике» Таля! Обратите внимание, как изящно он переиграл самого Смыслова на его поле.
32...Kf8 33.Kd2 Ke7 34.Ne1 a6 35.a4 (иначе черные прорвутся путем b6-b5) 35...a5 36.Kc2 Be8 37.Kb3 Bc6 38.Ka3 Kf6 39.Kb3 Kg6 40.Ka3 Kh5 41.h3. Чтобы не пустить в свои владения черного короля, приходится создавать новую слабость.
41...Kg6 42.Kb3 Kg7 43.Ka3 Kf6 44.Kb3. Кажется, белые построили неприступную крепость. Но их подводит кодекс! После хода соперника надо непременно делать свой. Даже если он проигрывает…

44...Be8! (вперед на поле d1; за белых хочется… подпрыгнуть на месте и пережать кнопку часов, но увы!) 45.Ng2. Еще один цугцванг возникает после 45.Nf3 Bh5 46.Ne5 Bd1+ 47.Ka3 Ke6 48.Nc6 Bc2 49.Ne5 h6 50.g4 Bd1!
45...Bh5 46.Kc2 Be2 47.Ne1 Bf1 48.Nf3 (после 48.h4 черные возвращают слона на c6 и затем ведут короля на g4) 48...Bxh3 49.Ng5 Bg2 50.Nxh7+ Kg7 51.Ng5 Kg6 52.Kd2 Bc6 53.Kc1 Bg2 54.Kd2 Kh5 55.Ne6 Kg4. Прорыв короля черных завершает борьбу.
56.Nc7 Bc6 57.Nd5 Kxg3 58.Ne7 Bd7 59.Nd5 Bxa4 60.Nxb6 Be8 61.Nd5 Kf3 62.Nc7 Bc6 63.Ne6 a4 64.Nxc5 a3 65.Nb3 a2 66.Kc1 Kxf4 67.Kb2 Ke3 68.Na5 Be8 69.c5 f4 70.c6 Bxc6 71.Nxc6 f3 72.Ne5 f2. Белые сдались.

8.

Таль «придумал» целый ряд атакующих маневров, которые после него стали применяться повсеместно. Прежде всего, речь – о сицилианской защите.

Михаил ТАЛЬ – Бент ЛАРСЕН
Блед, матч претендентов 1965

16.Nd5! После Таля такие «навесы» в сицилианке стали стандартным компонентом шахматного образования. Кстати, в данной ситуации эта жертва носит крайне спорный характер. Не факт, что она объективно корректна. Впрочем, не буду повторяться…
16...exd5 17.exd5 (белые слоны грозно нацелились на позицию черного короля; комбинация Ласкера уже является реальной угрозой) 17...f5?! Конечно, Ларсен видел ее, например, в случае 17...Nc5 следовало 18.Bxh7+! Kxh7 19.Qh5+ Kg8 20.Bxg7! Kxg7 21.Qh6+ Kg8 22.g6 fxg6 23.Qxg6+ Kh8 24.Qh6+ Kg8 25.Rhg1+ Kf7 26.Qg6#, однако избрал не лучший способ защиты. После 17...g6! аналитики не смогли найти за белых путь не только к выигрышу, но и к ничьей.
18.Rde1 Rf7? После правильного 18...Bd8! не выигрывает комбинация 19.Bxg7 Kxg7 20.Qh5 ввиду 20...Rg8! Таль собирался играть 19.Qh5 Nc5 и только здесь жертвовать слона на g7. Анализ – как всегда, спокойный и ПОСЛЕ партии – показывает, что и в этом случае черные успешно отбивались.

19.h4! (вскрытия королевского фланга черным не избежать; дальнейшее для Таля уже несложно) 19...Bb7 20.Bxf5 Rxf5 21.Rxe7 Ne5 22.Qe4 Qf8 23.fxe5 Rf4 24.Qe3 Rf3 25.Qe2 Qxe7 26.Qxf3 dxe5 27.Re1 Rd8 28.Rxe5 Qd6 29.Qf4 Rf8 30.Qe4 b3 31.axb3 Rf1+ 32.Kd2 Qb4+ 33.c3 Qd6 34.Bc5! Очередная шутка гения комбинации.
34...Qxc5 35.Re8+ Rf8 36.Qe6+ Kh8 37.Qf7! Черные сдались.